Воистину волнующа однородность нутра расейского вдоль всего меридионального простора Федерации, — хоть и протянулась она на 11 часовых секторов, третью часть пояса шарового. Не обрывайся она Тихим океаном, замкнулась бы кольцом, и не понять было бы, где исток сей однородной энергии, ибо нет ей градиента.
Вот и минуло море Охотское, прочертила наискось иллюминатор береговая линия Камчатского полуострова. Низом, непредсказуемым и замысловатым узором панциря черепашьего, пошла бесконечная череда извилистых рек, озер, островков и заливов — прохлада северных морей в ладонях неуклюжего исполина, зачерпнувшего умыть чело гиперсекунду назад. Зернами по глади дрейфуют корабли, катера, субмарины. С задержкой последнее вдарило звонким молоточком по надтреснувшему куполу восприятия.
По всей окружности города тянутся к небу вулканические конусы — колпаки спяцкие, в коих вошли в землю все те же великаны дремлющие, по самые глаза, — наблюдают спросонья сурово. Но конус обманчив: беспорядочная цепь вулканических воронок, окаймленных кальдерой, при ближнем рассмотрении размывает впечатление правильности формы, четко наблюдаемой издали. На смену им приходят инопланетные пейзажи, все более заполняющие видимый мир по мере перемещения в окрестностях.
Из раскрасневшихся воронок в воздух вылетают раскаленные бомбы. На лету, пока живые, принимают обтекаемые формы, подстраиваясь под аэродинамический контекст; наземь уже падают бездыханно, застывшими червями. Находясь поблизости и созерцая это представление, первым делом стоит озаботиться о выявлении той, что причитается тебе. Глядя вверх, изучаешь диспозицию на предмет наличия точки. Точка — бомба твоя, полоса — мимо. Чарующее занятие.
Запредельно наблюдать рельефно-пульсирующий выхлопами филигранных структур грязевой котел, чей срок жизни разительно краток. Невольно думаешь, что такой цвет такой температуры не имеет права не принять в себя неравнодушного к касанию.
В одном из красивейших мест, которые доводилось видеть в жизни, потухшем кратере вулкана Мутновский, оглянувшись по сторонам, можно видеть четыре отвесные плоскости — вехи его бытия, ничем не похожие друг на друга, не стыкуемые и дразнящие, ибо это поистине уникальное явление лишь на самую малость приподнимает покров всего величия, повсеместности и красоты геологической сути нашей экзистенции.
Сам город Петропавловск, несмотря на почти 300 лет существования, выглядит весьма юно. Сдержанный высотный уровень всех построек не дает возможности отвлечься от эпического окружения огненным кольцом. Все же единожды такая возможность представилась, и дальнейший эффект был этим обстоятельством многократно усилен. Оказавшись меж классичного сплетения дворов и хрущевок, достаточно плотно обступивших, чтобы не зреть ландшафтного контекста, было любезно оказано приглашение.
На мгновение отвлекшись, разум обобщил окружение и распорядился к привычному ощущению самого общего города, возможного где угодно, с панорамой подобно той имеющего тысячи кварталов. Проследовали, поднялись на этаж, предстали пред бронедверью, открытой настежь во избежание заедания при землетрясении. Прошли в ясную планировку, понятный антураж, за окном, должно быть, улица.
Бах-бах! Вроде, пребываешь там же, но этот вид будто переставляет все за спиной, перемещает стены наперстками, делает капитальную объектно-ориентированную рокировку, и уже не сказать наверняка, что, обернувшись назад, окажешься там же. Пред глазами растекается, насколько хватает обзора, Авачинская бухта, вторая в мире по площади, обрамляемая колпаками вулкановеликанов. Венчают взор врата, за которыми покоится Стихия, мудро охраняя каждый пиксель своего хоть и необозримого, однако всецело подконтрольного континуума. Там — Тихий океан.
Такими насыщающими и учтивыми событиями был заполнен Далекий Восток, вступивший в очах моих на путь Мафусаила.
Соловьев Анатолий, октябрь 2014 г.Сопутствующие линки: