-101° по Фаренгейту или экспедиция на край Земли

Вход сейсмической станции "Мирный" после пурги

В марте 1960-го завершилась 4-я Антарктическая экспедиция СССР, длившаяся больше года. Уставшие полярники высадились в порту на восточном побережье Балтийского моря. Рига стала их последней точкой совместного плавания. В следующий раз они встретятся только 13 февраля 2006 г. в Москве, в Октябрьском зале Дома Союзов, где состоится конференция, посвящённая 50-летию начала Антарктических экспедиций СССР, на которой участники с трудом узнают друг друга.

Генеральной задачей 4-й КАЭ было открытие новой станции "Лазарев", а также санно-гусеничный поход на Южный полюс. До этого советских людей на Южном полюсе не было. А главное, по маршруту от станции "Восток" до станции "Амундсен-Скотт" на Южном полюсе ещё "не ходил" ни один человек, и этот район был абсолютно неизвестен.

Харьковский завод сконструировал специальный снегоход "Харьковчанка" на базе тяжёлого танка. Он был оборудован по последнему слову техники тех лет: двигатель мощностью 700 л.с., вспомогательный двигатель 200 л.с., радиокомпас, радиопеленгатор, электрокамбуз, мягкие спальные места и многое другое. Три таких "Харьковчанки" были погружены на палубу дизеля-электрохода "Обь", а еще самолёт Ли-2, вертолёт и другие крупногабаритные грузы. Впечатление было такое, что "Обь" обязательно перевернётся.

Самым младшим участником экспедиции был мой дедушка Вадим Александрович Ан, учёный-сейсмолог, кандидат наук Института физики Земли АН СССР (ИФЗ). Авантюрный характер и молодость способствовали его зачислению в ряды полярников, а затем отправки в Антарктиду на сейсмостанцию "Мирный" (1959). Сохранился антарктический дневник, который он начал вести с момента посадки на "Обь" и закончил незадолго до прибытия в Ригу. В семейном архиве также сохранилось много фотографий. Привожу дневниковые записи в сокращенном виде.

4-я Комплексная антарктическая экспедиция СССР

(23 ноября 1958 г. — 27 марта 1960 г.)

В ИФЗ меня оставили на полставки по совместительству, так как я курировал выпуск опытного образца станции СЕП на заводе "Физприбор", полевые испытания которой планировалось провести летом 1958 г. Однажды весной Николай Петрович Владимиров говорит: "Вадим Александрович (он ко всем обращался по имени-отчеству), а не хотите Вы поехать в Антарктиду?". Я "ошалел" от такого предложения. Я слышал, что в Антарктиде уже зимовали некоторые из сотрудников ИФЗ, но все они были геофизиками, а я — радиоинженер. Конечно, я уже имел какое-то представление о земных токах и магнитном поле, но не настолько, чтобы самостоятельно проводить исследования. Николай Петрович продолжал: "Если Вы вернётесь в институт и будете участвовать в полевых испытаниях станции СЕП, то Валерия Алексеевна рекомендует Вас в Четвёртую Антарктическую экспедицию по теме "земные токи". Валерия Алексеевна в это время была уже руководителем отдела ЭМПЗ ИФЗ, но, что главное, и Учёным секретарём Межведомственного комитета при Президиуме АН СССР по проведению Международного Геофизического Года. При встрече Валерия Алексеевна сказала примерно так: "Вадим, если ты вернёшься к нам, я всё сделаю, чтобы ты поехал в Антарктиду по теме "земные токи". Но я никак не смогу повлиять на твои биографические данные".

А эти "данные" были, прямо скажем, "не очень". Деда по материнской линии в 1937 году арестовали в Томске и расстреляли. Правда, потом его реабилитировали, но тогда я об этом ещё не знал. В 1937 году всех корейцев из Приморского края переселили в Казахстан и Среднюю Азию и во время Великой Отечественной Войны не призывали в действующую армию. Наша семья попала в Караганду, так как папа был инженером-маркшейдером. В 1948 — 1950 гг. жил в Пхеньяне, столице Корейской Народно-Демократической Республики, где в те годы работали мои родители. В 1950 — 1951 году я изменил советское гражданство и учился в корейском лётном училище на территории Китая, в связи с войной в Корее, поскольку я хотел сражаться с американским империализмом. Правда, меня вскоре "завернули" оттуда. Во время учёбы в Ленинграде мне каждые полгода приходилось отмечаться в каком-то кабинете на Дворцовой площади, чтобы иметь возможность продолжить учёбу. Этот порядок отменили в 1953 году (некоторые связывают это со смертью И.В. Сталина). Как потом выяснилось, в те годы корейцев из Казахстана и Средней Азии не принимали в высшие учебные заведения в Москве, Ленинграде и Киеве. Мне просто повезло, так как после возвращения из Китая я приехал прямо в Ленинград и мне вынуждены были выдать ленинградский паспорт (до этого у меня не было паспорта, так как я выезжал из КНДР во время войны). Одним словом, было о чём подумать. Но я решился. Запомнился разговор с начальником лаборатории авиационного института, когда я объяснил ему причину своей просьбы о переводе меня обратно в ИФЗ. Уже немолодой, заслуженный (доктор технических наук) человек сказал примерно так: "Я уже многого достиг в жизни, но от такого предложения не отказался бы". Одним словом, я вернулся в ИФЗ, летом участвовал в полевых испытаниях СЕП в районе г. Рыльска Курской области.

Валерия Алексеевна тем временем "готовила" меня в Антарктиду. Послала "стажироваться" на станцию земных токов в Рабочем уголке под Алуштой. Когда выяснилось, что в 4-ой КАЭ (Комплексной Антарктической экспедиции) один сотрудник должен работать по двум программам: "земные токи" и "сейсмология", договорилась с Иваном Петровичем Пасечником об обучении меня основам сейсмометрии. Меня направили стажироваться на подмосковную станцию "Михнево" (тогда "закрытую"), а обработке сейсмограмм обучали сотрудницы его лаборатории Сара Давыдовна Коган и Людмила Александровна Гусева (потом Поликарпова). Время шло, а решения о моём зачислении в штат Антарктической экспедиции не было. Сообщили мне о зачислении в состав 4-ой КАЭ только 19 ноября 1958 г., за 4 дня до отплытия дизель-электрохода "Обь" из Калининграда. Я приложил немало усилий, чтобы, несмотря на нелётную погоду и уход "Оби" из Калининграда, "догнать" её в Балтийске в последнюю ночь до отплытия.

25 ноября 1958 г.

Из Балтийска выходили днём в 13-1400. Военные корабли подняли флаги — пожелали счастливого плавания. По каналу вышли в открытое море.

"Обь" загружена очень здорово. Вся палуба заставлена новыми снегоходами "Харьковчанка", санями, самолётами, вертолётом, который, говорят, сам сел на "Обь". Грузов очень много. Среди них везут наши ёлки и русскую землю. На "Оби" работают несколько девушек — уборщицы, официантки. Некоторые товарищи уже получили экспедиционное снаряжение и ходят в штормовках, брезентовых штанах. Я пока не спешу. Жалко, что не успел купить тапочек, приходится ходить в полуботинках или сандалетах. Да и майку я, кажется, одну забыл. Надо было взять побольше рубашек, потому что температура вполне нормальная, можно ходить, как дома.

27 ноября, 1958 г.

Погода стоит всё время пасмурная, так что не очень хочется выходить на палубу. Но становится заметно теплее. Вчера вечером состоялось общее собрание. На повестке дня: "О задачах 4-ой Антарктической экспедиции". Дралкин выступал. Говорил о важности и дороговизне этих экспедиций. Об особом значении станции "Лазарева", т.к. район Мирного, по-видимому, уже сыграл свою роль. Большое значение имеют геологические изыскания, которые когда-нибудь дадут возможность иметь заявку на приоритет определенных земель. "Обь" после разгрузки должна идти к Земле Королевы Мод, где отыщет место для станции и откроет её. По плану это должно быть сделано за 25 дней. В Мирный мы, по-видимому, придём числа 5-го января.

По радио сообщили, что у Мирного сейчас припай толщиной 120130см, но т.к. в этом году снега было больше, чем в прошлом (в 2 раза), весь припай находится ниже уровня океана на 3040 см. Это очень плохо: грязь, трудности при выгрузке. Из выступлений создаётся впечатление:

1) В дальнейшем наступление на Антарктиду будет со стороны Земли Королевы Мод — станция Лазарев и со стороны Море Белинсгаузена — станция Белинсгаузена, которая будет открыта следующей экспедицией.

Уже в этом году закрываются на консервацию станции "Оазис" и "Комсомольская". Станция "Советская" до нашего прихода будет передвинута в район Полюса относительной недоступности. Трансконтинентальный поход будет идти от Мирного через Южный геомагнитный полюс — станция Восток, затем южный географический полюс — станция Литл — Америка, потом на Полюс относительной недоступности — новая станция Советская, и затем или на Лазарева, если там будет проход, или обратно через Восток на Мирный.

"Комсомольская" сейчас уже погребена под 5-тиметровым слоем снега, так что им приходится всё время делать лазы.

Во всех будущих работах большое внимание будет отдаваться изучению геологии района. Это, видимо, повлияло то, что японцы нашли уран.

2) Это всё-таки большие упущения в организации самой экспедиции. Так, например, выяснилось, что тот запас горючего, который взят, недостаточен для обеспечения всех работ, намеченных к проведению в Антарктиде. Придётся, по-видимому, в Южно-Африканском Союзе купить около 200 тонн бензина.

В питьевой воде оказалась примесь солярки, т.к. на судне всего один насос; им же качают масло и воду. Сейчас идёт проверка воды, и её будут или выливать за борт или очищать. Всё это, по-видимому, вызвано безответственностью в основном в командном составе.

Меня сегодня приспособили к работе гидрологи. Они запускают работу с эхолотом — промер всех глубин по ходу корабля. Через каждые пять минут необходимо записывать глубины. Вахты у меня два раза в сутки по 4 часа.

Эхолот английской фирмы типа Kelvin. Не знаю, неужели у нас нет отечественных лучше.

4 декабря, 1958 г.

Везде на дороге нас встречали и провожали тысячи людей. Надо бы записать отдельные интервью об этих транспортах и об авиаотряде.

Уже ходит много разговоров о стоянке в Кейптауне — говорят, что стоять будем 2-3 дня. Кто говорит, что стоит поехать на мыс Доброй Надежды, другие говорят, что не стоит. Не знаешь, кого слушать. Одно ясно, что посмотреть нужно как можно больше.

19 декабря, 1958 г.

8 декабря праздновали День Нептуна. Отметили весело, ночью всем было очень плохо. При плавании в тропиках каждому полагалось 400 грамм сухого вина в день, чтобы пить его вместе с водой, по-видимому, для повышения потовыделения. Перед праздником Нептуна договорились норму за несколько дней не получать, а оставить её на праздник. Мы и пили его как сухое вино. А потом выяснилось, что организаторы (в основном лётный состав) смешали вино со спиртом. Поэтому многие, как и я, оказались в "неважном" состоянии.

29 декабря, 1958 г.

Всего два дня до Нового 1959 года.

Вчера появились айсберги. Некоторые встречались очень большие, гораздо больше нашей "Оби", но все они были далеко. Над нами висят свинцовые тучи — я почему-то именно такой и представлял себе Арктику и Антарктиду. И океан какой-то свинцовый. "Обь" часто идёт, прямо ломая лёд. Лёд толстый, но не прочный, уже подтаявший.

Видели первых пингвинов. Кто говорит: "Адели", кто говорит: "Императоры". Они действительно очень забавны, особенно когда ходят на лапах. И не менее

интересно скользят по льду на пузе, отталкиваясь ото льда лапами. Над нами всё время вьются снежные буревестники.

Условия для выгрузки, говорят, отличные, по сравнению со всеми предыдущими рейсами.

Припай около Мирного км в 10 шириной, но от острова Хасуэлл на юго-запад есть основная трещина, до которой наши хотят пробиться — это км в 5 от Мирного. За этой трещиной идёт ровный хороший лёд. Толщина 1,7—2,5 м, снежный покров небольшой и не сырой, т.к. последнее время стояли отрицательные температуры.

Если не пробьёшься к этой трещине, тогда условия для разгрузки будут хуже. Я работаю внутри 2-го трюма в 1 смену с 0 до 12час. Вторая смена с 12 до 24 часов. Разгрузка круглосуточная. Говорят, что если погода не изменится, то можно разгрузиться за 5-7 суток, хотя я видел приготовленный плакат, где призывают окончить разгрузку за 10 суток в честь XXI съезда КПСС.

6 января, 1959 г.

К припаю у Мирного подошли 30 декабря. Но это километров десять от берега. Решили пробиваться до основной трещины, идущей от о. Хасуэлл на юго-восток. Она всего лишь в 3-х километрах от берега.

Потом в судовом клубе танцы. Девушки, конечно, были нарасхват. Их приглашали во все каюты по очереди, чтобы выпить с женским полом в последний раз на долгий год.

1-го я, Сергей и Брюнелли полетели в Мирный знакомиться и договариваться о приёмке. Всё равно "Обь" ещё дня 2-3 должна была пробиваться к трещине. Я с воздуха сфотографировал Мирный, но получилось не очень хорошо.

Разгрузили очень быстро и совершенно без потерь. Разгрузка прошла за 5 дней, в то время, когда висел лозунг: "В честь XXI съезда КПСС закончим выгрузку в 10 дней!". Ошиблись, надо сказать, на 100%.

12 января, 1959 г.

Не помню уже — то ли 10-го, то ли 11-го — переехал совсем в Мирный. Да, в это время как раз к нам подошло датское судно "Tala Dan" со сменой австралийских зимовщиков на "Maycoн" и "Дэйвис". Они с утра на вертолёте прилетели в Мирный, и, когда я после обеда приехал, то оказалось, что многие из них уже прилично выпили. Я познакомился с поваром — французом с Моусона, и мы с ним произвели колоссальный обмен марок. Он мне дал французских, австралийских, американских. Я ему советских. Потом я познакомился с англичанином — сейсмологом на Маусоне Malcolm Kirton. Сын какого-то учёного англичанина. Окончил какой-то Лондонский университет. И вот уже три года живёт и работает в Австралии в департаменте по геологии. В Антарктиде впервые. Я ему подарил несколько московских открыток. Он мне потом прислал блок сигарет "Lucky Strike".

Я потом слетал всё-таки на "Tala Dan" с чехом Мркосом и его другом швейцарцем, начальником станции Дейвис. Ему 33 года, имеет двоих детей, женат. Вообще их экспедиция очень многонациональна — испанец, американец, англичане, французы, норвежец, швейцарец, австралийцы. Очень интересовались моей национальностью. Многие из них знают некоторые русские слова, т.к. во время войны бывали с английскими судами в наших портах.

На корабле нет ни одной женщины. И они здорово удивлялись, что у нас на кораблях есть женщины. Угощали нас пивом, шоколадом, мне подарили два австралийских журнала. Женьке Гордееву марку и конверт со штампами "Maycoн" и "Дейвис".

Улетел обратно в Мирный на вертолёте. Самое обидное, что прилетел на корабль, и кончилась плёнка. Удалось только сделать один снимок — сам корабль.

7 февраля, 1959 г.

4 февраля запустил станцию. И уже имею первые ленты, но качества они пока ещё не очень высокого. Думаю, что со временем наладится. Мне начал было помогать Герман Иванов с полярных сияний, но он порядочный сачок, так что, видимо, на помощь надеяться особенно нечего.

Проявление наладил в космическом павильоне. Но как бы это не обернулось мне боком, а то ещё придётся и тех обслуживать. Поживём, посмотрим. Вот уже и первая пурга. Уже дует два дня.

Ходить пока не очень трудно — ветер не такой уж сильный, но сильно бьют снежинки по глазам и очень трудно почему-то дышать.

Сегодня смотрел "Папа, мама, служанка и я". Хорошо посмеялись! Поезд, собирающийся идти на Комсомольскую с горючим, вот уже два дня стоит из-за погоды.

10 февраля, 1959 г.

Да, уже два дня подряд по радио звучит серьёзная, очень тяжёлая музыка (не знаю чья). Да, и хорошая погода совсем не радует. Умер товарищ из гляциологического отряда — Валерий Александрович Судаков, м.н.с. из института мерзлотоведения, 1927 г. рождения. Он заболел во время пурги, по симптомам — признаки воспаления лёгких. Он был на Комсомольской. Там не было врача. Лететь нельзя. Ветер до 30 м/сек. Видимости никакой. Вчера всю ночь, как только начала налаживаться погода, Абушаев (Илюша) — лучший тракторист — всю ночь разравнивал аэродром, а техники готовили самолёт. Осипов не спал, ходил по аэродрому с палкой. Утром была хорошая погода у нас, но на Комсомольской не принимают — плохая видимость, всего 500 м, а по норме надо 1000 м, но самолёт уже вылетает. Терпеть невозможно, и так уже долго ждали. Дралкин боялся рисковать ещё 6 человеками экипажа. Ли-2 вылетел часов в 9, но уже в полёте они узнали, что Валерий скончался. Туда лететь 4,5 часа. Они прилетели слишком поздно.

Антарктида берёт жертвы. И сегодня она как бы не даёт нам его похоронить, опять началась пурга. Прошли в его блок для прощания. Очень тяжело. Говорят, что был очень скромный, трудолюбивый. Работал на Севере, в Заилийском Алатау. Получили телеграмму с материка. Говорят, что собираются собрать по подписке для семьи.

Сегодня налаживали фотолабораторию. Я получил первую телеграмму с Дюмон Дюрвиля с предложением обмениваться сейсмобюллетенями. Это уже хорошо. Отправлю декадный бюллетень. Опять дует пурга. Это плохо. Сегодня после обеда ушёл поход — 12 человек. Три "Харьковчанки". И вот пурга.

14 февраля, 1959 г.

Завтра банный день. Прекрасно. Даже, говорят, после бани будет по сто грамм. Прекрасно!

С проявлением, кажется, наладилось. Стало получаться хорошо — без пятен — чисто. Наладилось, наконец, и с погодой. 12-го отослал первый бюллетень в Москву и на иностранные станции, всем сразу. Не знаю только, на всех ли этих станциях ведут обработку. Получил один Вашингтонский бюллетень, но жалко, что за числа с 11-го по двадцать какое-то января, т.е. когда наша станция стояла.

21 февраля, 1959 г.

Времени всё никак не прибавляется. Сегодня подготовил второй бюллетень. Земным токам ещё далеко. Сегодня только набросал схемы, да и то не все.

Работы ещё навалом, да вот и Герман мне уже не может помогать — начинает заниматься своими делами.

Стало известно, что у Лазарева наши потеряли трактора, вертолёт. Выгрузили на припай — он был толщиной порядка 2 м., а в это время шторм до 50 м. Вот так и случилось. Не знаю, как они будут дальше. У нас Филимоныч пострадал, из-под самолёта выскочила лыжа и чуть не перебила ему ноги. Очень устал. Ложусь спать.

24 марта, 1959 г.

Как быстро пролетел месяц. Время летит совершенно незаметно. Это, конечно, потому что очень много работы. Подъём в 645 утра — смена лент. Зарядка, в 8 часов завтрак — потом работа в земных токах. Собрал все щитки. Наладил регистриры, заново провёл монтаж в самой станции. Отрегулировал термостабилизацию. Метки времени и градуировка будут подаваться из павильона сейсмостанции. Осталось провести кабель. Объём работы с виду и небольшой, но времени почему-то на всё уходит много. Ведь необходимо каждое утро проявлять сейсмограммы. К концу декады 3 дня заняты их обработкой. Хорошо, что в этом месяце не было землетрясений. В земных токах осталось провести кабель из сейсмостанции, поставить и определить Rкр, Rшунт и Rбал, но это можно сделать только после наладки земных линий, а их-то и нет. Это самое неприятное, что могло быть.

Линии почти все закорочены, а у некоторых не могу найти электроды. Придётся тянуть новые линии. Погода стоит не очень холодная, но уже снова стал образовываться припай. Это лето оказалось необычным. Снег почти не стаял, так что всё под снегом. Если на следующий год это всё растает, то мы будем плыть. Надо будет спасать мой сейсмический подвал.

28 марта, 1959 г.

Уже несколько дней пурга. Как-то привыкли, и не замечаешь, что ветер до 30 м/сек вот уже несколько дней, со снегом. Плохо, и в то же время как-то чувствуешь, что существует природа, какие-то силы нам не подвластны. Когда пройдёшься по ветру, кажется, грудь шире становится — приятно. Люблю зиму.

Меня выбрали в редколлегию стенной газеты. Не представляю, что я там буду делать. Скоро земные токи заработают, но жалко, что в марте их не запустил.

18 апреля, 1959 г.

В земных токах пишутся пробные ленты. Завтра допаяю, и 20 мм/час и 90 мм/час будут запущены на регулярную запись.

Сейсмика идёт пока нормально. Уже встал припай, так что в начале мая выйду, наверное, на морские линии.

Павильон "земных токов" — это отдельный домик в нескольких метрах от сейсмостанции. В предыдущих экспедициях эту работу выполнял отдельный сотрудник, а мне пришлось совмещать. Чтобы сократить время на обслуживание, я разработал и собрал специальное устройство на шаговых искателях, чтобы марки пуска и остановки на ленты подавались одновременно в сейсмостанции и "земных токах". Это позволяет сократить время на смену лент и упрощает ведение журнала пуска-остановки.

25 апреля, 1959 г.

Сегодня починил двери в павильоне станции земных токов. Начал размечать ленты земноточные. Пока ещё плохо получается, что-то барахлят сопротивления в цепи коллиматоров. Послезавтра снова аврал, а я собирался остановить земные токи и сделать профилактику. Видимо, до 1 мая не удастся.

29 апреля, 1959 г.

Сегодня была баня. У меня завал с работой. Не обработаны все ленты за эту декаду. Да и земные токи стоят — что-то случилось с компенсатором поляризации В-З линии.

Сломалась авторучка. Чем же я буду писать целый год. Заклеим её.

30-го я повесил ребятам-йогам в их комнатах Первомайские лозунги "Дадим Первомаю полноценные магнитные бури!" и "Обязуюсь в честь 1 Мая дать 102,3% космических лучей! Космонытик — Висков". Но они тоже хороши! 1-го, пока я проявлял с Рэмом, Володька повесил мне: "Порадуем Мирный мощным Первомайским землетрясением! Ан — нач. службы дрожи".

Сегодня наш Ли-2, Н-495 ушёл на Wilkes по просьбе австралийцев. У них кто-то заболел, по первым сообщениям — помешательство. А коллектив у них очень маленький. Туда 780 км летели в плохих условиях около 5 часов.

На Востоке и Лазарева всё хорошо. Из 30 дней апреля на Лазареве 20 дней — шторм, а 14 дней — ураган. Унесло метеобудку и два почвенных термометра. Лёд припайный весь сломало и вынесло. До самого горизонта чисто. Жуткое место.

О питании надо сказать особо. У нас прекрасные повара. Старший повар Загорский В.А., по-моему, шеф-повар ленинградской "Астории". Да и продуктов — большое разнообразие. Я впервые видел на столе букеты цветов, сделанные из варёных картофеля, свеклы и других овощей.

Список пищевых продуктов на месяц насчитывает 86 наименований. Навряд ли кто-то в обычной жизни использует такой ассортимент продуктов каждый месяц. Особо обращаю ваше внимание на икру кетовую, зернистую и паюсную по 100 грамм каждый месяц.

Почему-то в перечне нет винно-водочных изделий, но на праздничном столе всегда их было большое изобилие и не только советского производства.

Надо сказать, что эту "норму продуктов" мы не съедали, так что в конце каждого месяца нам выдавали "разницу" в виде плиток советского шоколада. У меня к концу года собралось их несколько десятков. На обратном пути, в Южно-Африканском Союзе это был хороший подарок для наших знакомых, особенно, для маленьких детей. У них в это время уже был в ходу "молочный шоколад", а настоящий был слишком дорогим.

7 мая, 1959 г.

День радио. Я ведь всё-таки "по крови" тоже радист, но что-то никто не поздравил. Уж такой я, видимо, радист.

Станция Wilkes была открыта осенью 1956 г. американскими военно-морскими силами. И только в эту смену была подарена австралийцам, там и сейчас работают три американца, один немец (ФРГ) (больной-механик), бельгиец, англичанин, остальные австралийцы. Всего их 18 человек. Из них 5 человек — аэрометео. Туда же входит начальник станции Dingle (он же обеспечивает сейсмологию), 3 человека — радисты и радиомеханик, один — ионосферист, врач, биолог, три электромеханика, двое подсобных рабочих. Точно не запомнил. Сама станция — это несколько домов, собранных из цельнометаллических блоков, обшитых специальным материалом. Пол — линолеум. В стенах — противопожарные прокладки. Через каждые 10-20м — противопожарные сигнализаторы. Все дома соединяются специальными переходами. В домах очень чисто. Люди живут в каютах в два этажа. Сплошных перегородок нет. В каждой комнате отопление подогретым воздухом, регулируемое терморегулятором. Живут все одинаково — и начальник, и подчинённые. На камбузе один кок и ему помогает биолог. Самообслуживание — притом тоже не взирая на ранги. Станция живёт режимом ВМС США: в 6 подъём, в 7 завтрак, в 8 работа. Врач проверяет этот распорядок, обходя каждый день помещения. Часов в 11 кофе-time, в 1 час обед, до ужина тоже 2 кофе-time и ужин.

Пища нашим показалась невкусной, свежего мяса нет, в основном ветчина, на обед бульоны. Пиво в неограниченном количестве. Кстати, все продукты, приборы, всё лежит прямо в коридоре на полках. Ни одно помещение не запирается. Исключение только для аптеки, где хранятся медикаменты.

У каждого в комнате небольшая приёмо-передающая станция, по которой они переговариваются между собой. Трансляции и телефона нет. Одеты довольно легко, но удобно. На ногах брезентовые сапоги, снизу накачиваются воздухом в прокладки. Штормовочные костюмы.

24 мая, 1959г.

Время летит очень быстро. Вот уже полмесяца с прошлой записи, а как будто это было только вчера.

Сегодня произошло ужасное. Правда, кончилось всё благополучно. Наше счастье. Я ставил у края барьера столб для спуска к морским линиям. Володька с Рэмом выбрасывали свои гальюнные бочки. Выбросили одну, она остановилась у края барьера. Стали тащить вторую и решили её всё-таки сбросить с барьера. Стали подходить слишком близко к краю. Там был очень большой наддув. Я им кричал, чтобы не ходили дальше, но они как-то подошли близко друг к другу, а бочку тянули позади себя. И вдруг барьер рухнул. Бочка осталась, а их нет. Я от неожиданности не знал, что делать. Бросился к космическому, сказал шефу, потом к себе. Позвонил по телефону Михайлову. У нас ни верёвки, ничего. Взял свои шесты и помчался к барьеру, хотел им скинуть. Но они уже шли по льду домой. Отделались сильными ушибами, да у Рэма заметно сильное нервное потрясение. Это, конечно, большая наука нам всем. И счастье, что бочка осталась наверху. Рэм сейчас лежит. Володька чувствует себя лучше, но рука левая тоже забинтована. Да, счастливая звезда на этот раз спасла двоих. Чёрт бы их побрал, до сих пор слабость во всём теле.

10 июня, 1959 г.

Сегодня исключительно спокойный день. Ветра нет, совсем нет. Ещё с утра затемно бульдозер снял слой снега около двери земных токов, которую засыпало между сменами лент ещё 4/VI. Потом откопали дверь. Построили снежный тамбур и лаз наверх. Проработали целый день. Очень устали.

17 июня, 1959 г.

Выдули несколько яиц. Противное занятие.

Императорские пингвины "высиживают" своих птенцов в самую лютую зиму в отличие от других птиц. Они не делают гнезда. У каждого "императора" внизу туловища между ног есть что-то вроде "сумки", где лежит одно яйцо. Во время "высиживания" они всё время ходят, чтобы яйцо поворачивалось и равномерно обогревалось. Но некоторые самки почему-то выбрасывают своё яйцо. Мы их собираем, отогреваем, делаем с обоих концов небольшие дырочки и выдуваем, чтобы потом привезти домой в качестве сувениров.

8 июля, 1959 г.

Меня засыпало за два дня. А дверь буквально за несколько часов.

В моём домике-сейсмостанции не было предусмотрено выхода с верхним люком, как в большинстве домов Мирного. На всякий случай я заранее подготовил несколько бамбуковых шестов, чтобы потом изнутри высунуть их через снег — указать спасателям, где мой вход. Когда меня засыпало, я испугался — не задохнусь ли под снегом — и несколько раз за ночь протыкал снег, чтобы был доступ воздуха. Утром ребята меня откопали, пришлось делать временный выход наверх. Многие дома Мирного, особенно по центральной "улице" (конечно, имени Ленина) были засыпаны ещё в предыдущие экспедиции.

5 сентября, 1959 г.

Сегодня были на каменноугольных разработках. Оказывается, первая экспедиция привезла его около 500 тонн; мы, видимо, копошились на самом верху. Набрали 13 мешков для большого похода. Это мы для обогрева до Комсомольской, а там есть уголь прямо на санях.

После обеда съездили к пингвинам на вездеходике. Пингвины уже ходят с императорами — птенцами. Очень много сдохших. Малыши очень потешные, особенно брошенные. Они бегают и ищут своих, а чужие их не очень-то берут. Существуют колонии или детские сады малышей, по 20-30 штук, где каждый потихоньку хочет пролезть в серединку. Около них иногда есть взрослые, иногда нет. Не понятно, то ли это брошенные, то ли настоящие детские сады, матери которых ушли за пищей. Но сдохших и брошенных очень много. Место выбрано очень хорошо, вокруг айсберги, так что ветер задерживается. Малышата так мёрзнут, что, не разобравшись в чём дело, лезут к унтам и стараются около них согреться. Смешно!

9 сентября, 1959 г.

Дует четвёртый день подряд, всё время около 30 м/сек и температура ниже 30оС. Много запущено хороших дел.

С Л. Хру — Хру сделали несколько репродукций. Насчёт ионосферы ничего не вышло. Саша Соловов, зная, что я радиоинженер по образованию, попросил меня помочь ему отремонтировать радиопередатчик, у него не оказалось в запасе необходимой генераторной лампы. Но я, к сожалению, ничего не смог придумать.

12 сентября, 1959 г.

Сегодня запустили 2-ую косморакету на Луну. Интересно, попадут ли? Последняя ступень 1511 тонн без топлива. Научный контейнер 390,2 кг — автоматическая регулировка теплового баланса, внутри газ.

14 сентября, 1959 г.

Второй космокорабль достиг Луны в 00h02m с секундами в районе морей Спокойствия, Паров со скоростью 3,3 км/сек. 2 передатчика в контейнере, 1 на ступени последней, управляемой. 5 частот. Изучение магнитных полей Земли, Луны, поясов радиации вокруг Земли, космического излучения, тяжёлые ядра, метеориты. Ушёл поезд "пингвинов" во главе со Щегловым. "Пингвины" — 350 л.с., какие-то танки-амфибии.

17 сентября, 1959 г.

Вчера колоссальное профсобрание. О задачах на оставшийся период. Придут "Обь", "Кооперация" в январе месяце. Плохо подготовлен поход. Три-два яруса. Разломались сани. Вина в основном руководителей и инженеров транспортников.

14 октября, 1959 г.

Наш ИЛ-12 летел в Мирный, но из-за плохой погоды у нас его не приняли. Он сел на Дейвисе. По слухам от радистов Дралкин остался в Маусоне. Ничего не понятно. Поезд на 295-ом км от Пионерской. Провёл санитарный день. Начал копать себе пещеру. Буду спать на улице. Посмотрим, что из этого получится. Наша расчётная скорость поезда для выхода на Лазарев = 34 км/день. Хиллари шёл по 100 миль в неделю 180/7=26 км в день вслед за собаками, по-видимому. Скотт менее 4 миль в день. Двое на двух упряжках по 9 лаек. В среднем по 29 км в день. 6 человек в тракторной группе. Горючее самолётами. Путь Фукса — 2000 миль, 6 машин — 3 "Сноу Кэт", 2 — Уизл (Weasel), 1 — Маскег (Maskeg ).

Сноу Кэт — вес 3 тонны.

4 человека — 2 геолога и 2 топографа — новозеландцы на собачьих упряжках вели геологическую съемку района Росса (200 миль) между ледниками Мак-Кой и Фрай, ледниками Скельтона на юге и Маусон на севере. Обнаружили значительные залежи каменного угля.

20 октября, 1959 г.

Ночью дежурил. 19-го произошло много событий. Наш поезд АТТ в 0220 вышел на ст. Комсомольская. Туда же потом ИЛ-12 — Н-440 — с бочками на сброс (6-8 штук) солярки. Самолёт ЛИ-2 Н-556 в 05 вышел с Маусона, сел в Бодуэне и в 1800 был на ст. Лазарев. Первый полёт сделан АНТ-м с Федей Чуенковым и гидрофизиками.

11 ноября, 1959 г.

6/XI-59 г. в 1510 наши вышли с Комсомольской. Вывезли уже Могучева, Медведева, Краснушкина, Дурынина — все простудились. Сейчас поезд на 25 км от Комсомольской.

Электростанция (в Мирном):

3 двигателя по 300 квт: 12 цилиндровые, V образные, на судах, танках — такие же. 3 генератора по 200 квт. Всё время работает один. У двигателей ресурс 3000 часов, а работают они у нас по 4500-6000 часов. Наши сменили уже 2 дизеля. Охлаждение водяное. Имеется ещё резервная, но ею ни разу не пользовались. Дежурят трое по 6 часов через 12. Стоит страшный шум, т.к. всё металлическое.

"Обь" ещё не вышла.

13 ноября, 1959 г.

Вчера из Ленинграда вышла "Обь". Стоит, небось, где-нибудь в Кронштадте, догружается.

20 ноября, 1959 г.

Несколько дней назад предложили лететь в поезд вместо Дурынина. Я согласился. За несколько дней объяснил ему всё, что необходимо для смены лент, получения материала. Но в поезде толком не могли решить — то ли нужен человек, то ли нет. Одно время совсем было решили — не лечу. Потом вчера окончательно — лечу.

1 января, 1960 г.

"Обь" идет на "Севу", ведет за собой "Сойю" — японский ледокольчик. Собирается придти в Мирный 16 января — поздновато. "Кооперация" после захода на Кергелен (захватила в Кейптауне француза) придет числа 6-7, если позволит ледовая обстановка.

15 февраля, 1960 г.

Пришли в порт Дурбан примерно в 2000 местного. Сначала, в Мирном, было много волнений, то иду на "Оби", то на "Кооперации", то в Кейптаун, то ещё куда-то. Наконец, маршрут уточнён: порты ЮАС Дурбан, Ист-Лондон, Порт-Элизабет, Кейптаун, Гамбург, домой.

Последние дни в Мирном пролетели с быстротой молнии.

18 марта, 1960 г.

Идём мимо Франции. Бискайский залив. Всю дорогу купались в бассейне. Играли в пинг-понг. Всё однообразно. Кончил и сдал отчёт. Собирались придти в Ригу 27-го. Уже заказаны номера. Скорей бы домой.

На этом заканчивается мой антарктический дневник.

Литература

А. В. Нудельман, Советские экспедиции в Антарктику. 1955 — 1959 гг. // — М.: Изд-во АН СССР, 1959. 131 с.

А. В. Нудельман, Советские экспедиции в Антарктику. 1958 — 1960 гг. // — М.: Изд-во АН СССР, 1960. 108 с.

В. А. Ан, младший научный сотрудник. Предварительный отчёт сейсмической станции "Мирный" за 1959 год // Фонды ААНИИ, 1960. 50 листов.

В. А. Ан, младший научный сотрудник. Предварительный отчёт станции земных токов "Мирный" за 1959 год // Фонды ААНИИ, 1960. 56 листов.

В. А. Ан , Н. П. Владимиров, Ю. А. Ермоленко, Г. И. Рассомахин. Станция для измерения вариаций естественного электромагнитного поля Земли в диапазоне 0,5–1000 Гц // Сб. Вопросы теории и практики электрометрии. ИФЗ АН СССР, 1961. С. 56–68.

В. Троицкая. Телеграмма Берия. Документальная проза. (Дневники. Письма. Воспоминания) // — М.: Аграф, 2012. 240 с., илл. (Серия "Символы времени"). ISBN 978-5-7784-0430-4

Дарья Савинова, Вадим Ан